среда, 14 декабря 2016 г.

К Николе на Островке



Никто не признает жилым местом пустые бугры и низины, сейчас охватившие Новгород.
Н. К. Рерих, 1910 г

Морозным декабрьским утром, не забыв прихватить верёвку для страховки на ещё не толстом речном льду, вдвоём с П.Ш. мы потянули лыжню по льду Малого Волховца на северо-восток от города, имея целью навестить места, связанные друг с другом несколькими веками истории, но к настоящему времени по большей части заброшенные.
Рисунок 1. Остановки на маршруте: 1 - Лисья горка (Рождества Богородицы Лисицкий монастырь), 2 - деревня Жадово (не сущ.), 3 - сельцо Великое поле (усадьба Сперанского), 4 - Островок (Николаевский Островский монастырь), 5 - руины насосной станции
Начали от Новой Деревни, оставляя по правую руку церковь Успения на Волотовом поле XIV века, отличный ракурс для фотосъёмки которой можно найти на берегу Волховца не доходя до середины озера Неглицкого.
В скорости мы повстречали В.З., шедшего нам навстречу из Зарелья, и втроём отправились к хорошо заметному с реки одинокому кургану между озёрами Медведским и Кругленьким где в XIV веке находился Рождества Богородицы Лисицкий монастырь. Особую значимость этой весьма состоятельной в республиканский период обители придавала существовавшая в ней до первой половины XV века крупнейшая книгописная мастерская Новгородской земли, а выражение «лисицкие книжники» вошло в обиход наряду с «сокольницкими чудотворцами».
Рисунок 2. На пути к Лисьей горке
Здесь среди выдающихся рукописных памятников было исполнено житие Андрея Юродивого, посвященную ему церковь на Ситке, вернее, её остатки, мы осматривали в прошлом походе. Среди знаменитых выходцев из Лисицкого монастыря наиболее известен архиепископ Евфимий II, вошедший в историю как, наверное, самый неоднозначный глава новгородской республики.
Его правление с 1429 по 1459 год, с одной стороны, было временем расцвета церковного строительства, массовой канонизации местных святых, возрождения и укрепления новгородской старины. Крестовая (Грановитая) палата, ныне реставрированная, и ещё 13 зданий только на Владычном дворе отстроены по заказу Евфимия II, в том числе, большая палата для заседания Совета Господ работы немецких мастеров где «дверей… было тридцать». Евфимий II отказался подчиниться Флорентийской унии между христианскими церквями и вознамерился превратить Новгород в последний оплот православия на Руси, обособив его от всех земель признавших унию, в том числе, от русских. Выбеленный им Софийский собор стал главным бастионом новгородской ортодоксальной цитадели – Республики Святой Софии - находившейся тогда в военной и духовной осаде латинян, униатов и еретиков. Антизападные настроения в Новгороде усилились и, вероятно, поощрялись духовенством, их апофеозом стало закрытие Ганзейской конторы в 1443 году.
С другой стороны, несмотря на видимые успехи в укреплении духовности, выражаемой в основании монастырей, создании летописного свода и житий, переписывания церковных книг, жизнь новгородских «меньших людей» была нелегка: «Не бе в Новъгороде правде и праваго суда».  Политические ошибки, конфликты с соседями, ливонские санкций, пожары и, как следствие всего - смуты охватили Новгород, наиболее известной из которых является «монетная смута» 1446 года. И при этом, пышно цвела боярская олигархия, буйные и честолюбивые «золотые пояса» наживали состояния, не предвидя скорого конца новгородской вольности, «молча веря в богатство своё, а не в Бога».
Лисицкий монастырь весьма пострадал от шведов в Смуту и был упразднён в 1764 году. Два его каменных храма – Рождества Богородицы и Варлаама Хутынского какое-то время ещё существовали приписанные к Сковородскому монастырю, но к 1850 году их остатки были уже разобраны, потому теперь, на месте бывшей обители и монастырской слободки можно видеть лишь заросший шиповником холм с крестом на макушке, изрытый так, будто ищут спрятанное в нём некое легендарное сокровище.
С Лисьей горки, в лучах ненадолго показавшегося солнца, мы направились снова к Волховцу и, расставшись с В.З., вдвоём перешли его с целью пройти слияние Волховца с Вишерой и навестить место древнего перевоза через Волховец с располагавшейся у него деревней Жадово, упоминавшийся в писцовых книгах XVI века, но существовавшей, вероятно, много ранее. Единственная полоса открытой воды, встреченная нами в маршруте как раз преграждала подход к перевозу и была легко обойдена. Слева на горизонте виднелся Хутынский монастырь, а справа постепенно открывалась перспектива высокого опустевшего берега, кое-где заросшего с прорубленными дорогами наверх. После короткого привала у бывшего перевоза мы осмотрели возвышенность, где находились дворы жителей Жадово и обратили внимание на кладбище, указанное ещё на картах XVIII века, но имевшее вполне современный вид, не идущий ни в какое сравнение, например, с кладбищем в поозёрских Моисеевичах.

Рисунок 3. Возвышенность деревни Жадово, фото от места бывшего перевоза через Малый Волховец
Деревня Жадово с перевозом принадлежала некогда Лисицкому монастырю, а после присоединения Новгорода к Московской Руси перешла во владения великого князя. Известно, что деревня существовала в XIX веке и, возможно, последние времена для Жадово связаны с Великой Отечественной войной. Тишина и пустота – вот единственные теперешние обитатели Жадово.
Следующей намеченной целью нашей экскурсии было древнее сельцо Великое поле, также в XVI веке принадлежавшее Лисицкому монастырю, но известное более построенной там во второй половине XVIII века усадьбой, в которой с 1814 два года проживал в ссылке «светило русской администрации» и просто выдающийся государственный деятель М.М. Сперанский. Нынешнее название этой местности с небольшим количеством жилых домов – Мыза Сперанского появилось уже после полного упадка усадебного комплекса во второй половине XIX века.


Рисунок 4. Великопольская усадьба, фрагмент карты 1817 года. Обозначен господский дом, кирпичный завод и каменный хозяйственный двор
Решив подойти к усадебному холму с вишерского льда, мы не прогадали – заливчик привёл нас к берегу с четырьмя живописными вётлами, растущими в линию, а наверху, куда путь любезно указали местные любители лыж, оказалось всхолмление, вероятно, от усадебного дома. Неизвестно, сохранилось ли какое-либо изображение господского дома Великопольской усадьбы, но по описанию он был двухэтажным с 18 комнатами, башней-бельведером и боковыми флигелями. В усадьбе находились многочисленные хозяйственные дворы, свой кирпичный завод, мельница, большая застеклённая зимняя теплица для теплолюбивых растений, плодовый сад с яблонями и вишнями.
Рисунок 5. Всхолмление с на месте усадебного дома
В те времена, когда в Великопольском имении томился «вишерский пустынник» М.М. Сперанский, соседние деревни – виденное нами Жадово и на противоположном вишерском берегу Родионова – принадлежали ему. В 1819 году в Жадово насчитывалось 16 дворов, в Родионова – вдвое меньше, а спустя два века в Жадово пусто, Родионова же разрослась настолько, что поглотила соседнюю деревню Заполёк.
Вполне возможно, по приезду теперь весной в бывшую усадьбу Сперанского можно найти одичавшие растения бывшего сада, точнее представить расположение усадебных построек по виднеющимся фундаментам, а зимой только и видны, что парковые аллеи, расчищенные энтузиастами да старые липы – свидетели двух с половиной (а может и более) веков истории Великого Поля. Группу таких деревьев мы обнаружили у мачты ЛЭП.
Наполеон называл Сперанского «единственной светлой головой России» и этой самой голове, несмотря на немалые заслуги, в Новгороде нет даже памятника не считая фигуры на фризе монумента «Тысячелетие России» рядом с двумя императорами – Александром I и Николаем I. По окончании ссылки Сперанский при посредстве А.А. Аракчеева продал Великопольскую усадьбу для нужд военных поселений и в господском доме поселился командир гренадерского корпуса Его Величества короля Прусского полка, а после упразднения этих самых поселений имение постепенно пришло в упадок настолько, что В.П. Ласковский в 1913 году писал: «Ныне мыза эта перешла в посторонние руки, и ничего напоминающего этого замечательного в истории России человека не осталось, уцелел только старинный сад».
Великая Отечественная война стёрла последние следы Великопольской усадьбы, и для возрождения её нет никаких причин, впрочем, время покажет, насколько «повезло» усадьбе Рахманинова Онег, реконструкция которой не за горами.
Двигаясь от бывшего усадебного парка на юг сквозь береговые заросли, мы вскоре увидели завершающую цель нашего похода – островок, называемый некоторыми Никола, а нами просто Островок, так как точное его название нам неизвестно.
Островок примечателен скрытыми под почвенным покровом руинами древнего монастыря – Николаевского Островского, с не очень ясной датой основания. В пользу гипотезы XII века говорит расположение монастыря у водного пути по Вишере, однако, пока археологического подтверждения этому не найдено, напротив, кирпичи Никольского храма свидетельствуют о его строительстве в XV веке, вдобавок, известен год росписи церкви – 1463, так что заманчивая древность монастыря под большим вопросом.
По пути к Островку мы спугнули зайца, их многочисленные следы нам попадались в дальнейшем у кромки льда. Наверняка монастырский комплекс красиво смотрелся с реки, однако, каких-либо его изображений в доступной литературе не попадалось.
На закате Новгородской республики Николо-Островскому монастырю оказывали милости и покровительствовали влиятельные лица, связанные с боярством ориентированным на отложение Новгорода к Литве и, следовательно, бывших противниками московской великокняжеской власти.
Один из них, «ключник владычня» Пимен – якобы связанный с боярским кланом Борецких и использовавший казённые деньги для подкупа горожан в интересах «литовской партии». Неудачливый кандидат на выборах (по жребию) архиепископа, он, находясь в оппозиции к победившим «умеренным» силам, выступавшим за мирные отношения с Москвой, пошёл на обострение и закончил очень плохо – его новгородцы «силным избещестовав бесчестием, … самого измоучив, … розграбили»  и заодно оштрафовали на 1000 рублей за растрату.
Другой известный вкладчик Николо-Островского монастыря, одаривавший его вотчинами – посадник Иван Лукинич Щока, участник военных столкновений 1456 года с москвичами. Вместе с князем Шуйским он вёл новгородскую рать на Русу (Старую Руссу) после её захвата войсками великого князя. Поход проходил по льду Ильменя и занял один день, за который конные ратники успели дойти до Взвада, а после ночёвки, 3 февраля вступили в бой с московским войском, закончившийся полным разгромом новгородских сил. Спустя два года посадник Щока ездил на переговоры с королём Казимиром IV, после которых в Новгороде появился литовский князь Юрий.
Николаевский Островский монастырь пришел в упадок уже во второй половине XVI века, однако два каменных храма его – святого Николая и Покрова стояли и после разорения шведами во времена Смуты, и после упразднения монастыря в 1764 году, причём Никольская церковь была обращена в приходскую с числом прихожан на 1815 год – 293 души.
Рисунок 6. Заросшие руины Никольской церкви на Островке
Известно об участии Сперанского в спасении Никольской церкви на Островке. В 1816 году его усилиями храм обновился, в нём сделали новый иконостас, крышу обшили железом, кроме того - выстроили каменную колокольню. Тогда же, вероятно, изготовлялись чертежи, планы и производились обмеры храма, возможно, сохранились рисунки тогдашнего вида монастыря, однако, Покровская церковь с трапезной в эту пору уже была разрушена, может статься, разобрана для строительства колокольни.
После обновления Сперанским церковь Николы действовала ещё несколько десятилетий и окончательно пришла в запустение синхронно с Великопольской усадьбой - в середине XIX века, из-за специфического расположения и отсутствия к ней пути зимой и весной.
Рисунок 7. Фрагмент карты с обозначенной церковью святого Николая (север – справа)
Закончив осмотр северной части островка, мы навестили руину насосной станции Ушерского пруда, не упустив возможность сфотографировать с её крыши Островок, и, сначала по насыпи, затем по новой полевой дороге двинулись в сторону Волховца, не встречая по пути ничего особо запоминающегося.
В итоге удалось свести в единый экскурсионно-познавательный кольцевой маршрут «с хвостиком» три любопытных места, пройдено чуть более 15 км ровного льда и такой же ровной суши – с прицелом на покатушку весной к парку Сперанского и Жадово.